Прорыв к прошлому...

Уверенная  стратегия   молодого художественного музея в значительной степени  была подготовлена  социально-культурными процессами   дореволюционной эпохи. Значительный  импульс  для развития  Пермская губерния получила  в результате государственных  реформ 1860-1870-х годов.  Реформы  способствовали созданию условий для  подъема  общественной, политической и культурной  жизни, послужили толчком к  развитию местного самоуправления, деятельности земских учреждений. Сформировался  круг людей  – разночинная  интеллигенция,  для которых бескорыстная  деятельность,  направленная на  изучение  родного  края  стала  личной потребностью.

На рубеже ХIХ-ХХ веков пробудился  интерес  к  отечественной культуре, и не только к «высокой культуре» столиц, но и к культуре своей «малой родины» - к его прошлому,  настоящему, региональной специфике.   В Перми создаются    научно-краеведческие  и культурно-просветительские общественные организации.  Старейшая из них – Пермская ученая архивная комиссия  (1887-1919), самая  молодая – «Пермское  епархиальное  церковно-археологическое  общество»  (1912-1917). Силами членов этих организаций велась медленная и скрупулезная работа по добыванию, накоплению и изданию  собранных материалов.  В тот период  это была  работа немногих для немногих.

Крупнейшим   и наиболее известным  оказалось   Уральское общество любителей естествознания  (УОЛЕ)  и его отделение Пермская Комиссия  УОЛЕ, с 1900 года – Пермский научно-промышленный музей  (ПНПМ).  На рубеже ХIХ-ХХ веков  ПНПМ становится одним из активных центров собирательской и  исследовательской  музейной  деятельности, вокруг которого группировалась немногочисленная пермская интеллигенция. Музей   стал для них  подлинным  мировоззрением. Известный  московский историк и публицист профессор   М.А. Рейснер, посетивший  в  апреле  1914 года музей, оставил  отзыв: «В Пермском научном музее живет не только наука, но и вера в русское будущее» (1). 

Художественный  отдел  музея  в сравнении с другими отделами  был крохотным: в 1915 году при общем количестве 13614  экспонатов  в  его коллекции  насчитывалось   не  более  140  произведений. Правда, в церковно-археологическом отделе уже находилось   несколько   деревянных скульптур: в отчетах указывается цифра 16.  Известных источников  поступления два – это частные  дары и передачи  списанных  предметов из храмов.

Крупные резные фигуры Иоанна Богослова и сотника Лонгина были переданы в музей  в конце ХIХ   века из неизвестной частной коллекции (ранее скульптура находилась  в подвале Рождественской церкви Соликамска). Четыре  скульптуры  в  1904 году подарил  музею  А.И. Слупский, земский деятель и  член Пермской архивной комиссии,  автор  первой  серьезной  статьи по архитектуре Соликамска. 

Слудская церковь пожертвовала распятие и головку  ангела.  В июле  1910 году небольшую  фигуру воскресшего Христа  передали музею  из церкви  села Чигироб. В 1916 году священник церкви  Полазненского завода С.С. Богословский передал фигуры двух святых и три  небольших декоративных головки ангелов. С этих произведений начинается история собирания на территории Пермского края «незаконной»  в  православной традиции  церковной деревянной скульптуры.

В главном   обобщающем искусствоведческом  труде того времени - «Истории русского искусства» под редакцией И.Э. Грабаря  материал по церковной деревянной скульптуре  иллюстрируется  памятниками  из  разных российских регионов - Новгорода, Москвы, Орла (Орловский епархиальный музей),  Пскова (Псково-Печерский монастырь),  музея Александра III. В главе «Восемнадцатый век» в разделе  «Иностранные насадители искусства»  впервые воспроизведена пермская скульптура – распятие  в старообрядческой часовне  на месте  Пыскорского монастыря Пермской губернии (2).  Автор материала вписывает пермский и вологодский памятники в общий контекст европейского влияния:  «…«Спаситель в темнице» из   Орловского епархиального музея слишком уж  смело  сделан, чтобы его автора можно было искать среди не видавших скульптуры крестьян, а  «Распятие» Пыскорской часовни прямо говорит о знакомстве с анатомией и школой» (3).  Автор фотографии  распятия художник  В.А. Плотников  (1866-1917), активный участник  грабаревского  издания. Его профессионально выполненные фотоснимки северной деревянной архитектуры Вологодской, Олонецкой, Архангельской,  Пермской губерний, Беломорья,  Соловецкого   монастыря иллюстрируют  статьи по архитектуре допетровского времени.  Уроженец Перми, родственник известных художников-академистов В.П. и П.П. Верещагиных, выпускник мастерской И.Е. Репина в Академии художеств, В.А. Плотников стал одним из тех энтузиастов и подвижников, которые открывали неизвестное ранее искусство  северных окраин  России.

О  проявлении  внимания  к  деревянной скульптуре в  Пермской губернии  собиратель этой коллекции Н.Н. Серебренников пишет следующее: «…деревянная скульптура лишь в ХХ веке начинает заинтересовывать  краеведов и отмечается ими  как  достопримечательность» (4). Называет конкретные  имена  краеведов: И.Я. Кривощеков, Я. Шестаков, Санин, упоминает издания Пермской  ученой архивной комиссии, Пермского  епархиального  церковно-археологического  общества. Там же он пишет о том, что первые мысли о научной и художественной ценности деревянной скульптуры  появляются  в  крае с  момента учреждения в Перми университета.  И в качестве аргумента ссылается   на статью  «Памятники церковной скульптуры на Севере России» исследователя из Вологды  А.С. Непеина, сына  священника С.А. Непеина, известного   историка, археолога и  краеведа,  одного   из авторов  и  адресатов  И.Э. Грабаря.  Статья была заказана автору  для «Сборника-ежегодника  Пермского губернского земства» (1916), посвященного  открытию Пермского университета. Статья проиллюстрирована восемью снимками Вологодской и Пермской скульптуры. Четыре снимка были предоставлены Пермским научно-промышленным музеем. Среди памятников Параскева Пятница из Ныроба, предстоящие Богоматерь и Мария Магдалина, Иоанн Предтеча и сотник  Лонгин из Воскресенской церкви Соликамска , сидящий Спаситель из Воскресенской церкви Соликамска. Фигура Спасителя  помещена в глубокую нишу. Ее сфотографировали  в 2-х  вариантах: полностью задрапированной в тонкие светлые ткани, оставив открытым только лицо, как это часто бывало в церквях, и без покровов, с ветвью в левой руке и лежащими рядом оковами, что было ценным для исследователей. Это первое издание, в котором воспроизводится несколько пермских  памятников и ставятся научно-исследовательские задачи. Автор делает попытку сравнительного анализа и  классификации памятников по этническому типу, пропорциям фигур, уровню мастерства.

А.С. Непеин утверждает, что пермская и вологодская губернии наиболее богаты церковной скульптурой. Пишет о распространенности скульптурных изображений Христа и перечисляет их: в Петропавловском соборе г. Перми, в Чердынском уезде, в селе Коса; в кладовой Рождественской церкви г. Соликамска  «в особых шатрах». Интересно его сообщение том, что сидящего Спасителя  население Пермского края называло «Телесный Спас», а  Параскеву Пятницу – «Параскевой темной». Сожалеет, что эти памятники совершенно не исследованы и даже не зарегистрированы ни количество, ни места распространения «…столь ценных остатков нашей древнерусской старины».

Новый этап в собирании и изучении коллекции  начинается после революции. Организация  музеев в Советской России  становится делом государственным. Инертно текущие прежде  процессы  приобрели  планомерный  и скоординированный  характер. Важно отметить, что проблемами культуры, ее сохранением в переходные советские десятилетия занимались крупные деятели серебряного века. Один из лидеров советского музейного строительства И.Э. Грабарь – художник, критик, историк искусства, реставратор, подвижник, универсальная личность,  связавшая судьбы русского дореволюционного и советского  искусства. Его помощь в формировании коллекции галереи, в изучении Пермской деревянной скульптуры и издании каталога 1928 года  трудно переоценить.

Сразу  после освобождения Перми от Колчака  музей приступает к выполнению государственного заказа: исследование края с целью постановки на учет памятников искусства и старины, а также отбора художественных произведений для  музея. Это был  совершенно новый масштаб  задач и иные возможности, но практически без специалистов на местах.

Чтобы поставить регистрацию и учет памятников на научную основу в масштабах огромной  страны И.Э. Грабарь пишет первую методическую брошюру-инструкцию «Для чего надо охранять и собирать сокровища искусства и старины» (1919). Брошюра начинается с программного тезиса гуманистического характера,  не потерявшего своей актуальности и сегодня,  через 100 лет: «В  основе всякого разумного строительства лежит преемственность культуры. Самые решительные нововведения, наиболее глубокие изменения государственного строя и коренная ломка всей жизни достигают цели и долговечны только в том случае, если приняты во внимание все особенности, отличающие культуру данной страны от культур других стран». Много лет брошюра Грабаря была настольной книгой Н.Н. Серебренникова (1900-1960), директора Пермской художественной галереи, собирателя ее основных коллекций, о чем он через много лет с благодарностью напишет Грабарю в письме от 10 октября 1943 года в связи с избранием последнего в академики: «Мне особенно приятно искренне приветствовать Вас, потому что с первых лет своей музейной работы, с тех пор, как в 1920-х годах, руководствуясь Вашей книгой «Как и для  чего сохранять в музеях произведения искусства», Вашими каталогами Третьяковской галереи и другими работами стал я устраивать в Перми художественный музей» (5). Контакты музея с Наркомпросом были регулярными. 

В октябре 1922 года музейный отдел Главнауки Наркомпроса поддержал пермяков, включив Пермский музей в сеть «музеев общегосударственного значения как наиболее правильно сложившийся музейный организм». Аргументировалось решение стремлением улучшить материальное положение музея и создать условия для научного руководства.

Первым шагом в работе нового музея стала экспедиция по сбору уже выявленной в единичных экземплярах деревянной скульптуры и, шире – всего пласта древнерусского искусства.

Действовали быстро. 15 июня 1923 года на работу принимается Н.Н. Серебренников (1900-1966), а уже через неделю молодой сотрудник вместе с директором художественного  музея А.К. Сыропятовым (1882-1954) отправляется в экспедицию.

Н.Н. Серебренников позднее писал, что именно благодаря Сыропятову, опытному экспедиционнику, еще до революции интересовавшемуся деревянной скульптурой, в планы галереи вошло собирание этих памятников.

Пока неизвестна конкретная роль музейного отдела Народного Комиссариата просвещения в решении этого вопроса. В августе 1923 года  Наркомпрос профинансировал Пермскому музею охрану и научную обработку  коллекций. Имелась ли в виду научная обработка деревянной скульптуры, которая должна была поступить в результате экспедиций, предстоит еще выяснить.

Еще до начала первой экспедиции в галерею начали поступать работы. В июне 1923 г. переданы скульптуры из храмов Мотовилихи: 10 из Троицкой церкви и 9 скульптур из кладбищенской часовни. В июле поступило 6 скульптур из Ильинского музея, которые были обнаружены Серебренниковым в местной кладбищенской часовне годом раньше, будучи тогда директором Ильинского музея.

Из подвалов Спасо-Преображенского  кафедрального  собора Перми в сентябре и ноябре было передано 13 скульптур. Начало эпопеи по сбору деревянной скульптуры «привязали»  к экспедиции по сбору этнографических экспонатов для московской выставки.

А.К. Сыропятов, имея мандат губернского Комитета первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки (прообраз ВДНХ), финансируемой Пермским Губернским земельным Управлением, решил использовать ее для предварительного обследования храмов и часов на наличие в них церковной деревянной скульптуры.

Проехав вместе с Н.Н.Серебрениковым по  маршруту Пермь -Ильинское -Сретенское-Дмитриевское-Кудымкор-Б.Коча-Пожва (28 июня -24 июля), А.К. Сыропятов  собрал этнографические материалы, позволившие ему на выставке в Москве воссоздать интерьер коми-пермяцкой избы. За собирательскую работу он был удостоен Диплома I степени этой выставки. Вместе с  другими экспонатами  было привезено 16 скульптур, среди которых, наряду с небольшими декоративными предметами, оказались и оригинальные композиции: Святой Николай из кладовой церкви в селе Сретенское и сидящий Спас из часовни села Большая Коча.

Поездка обнадежила и помогла понять, что эти находки все же были случайными и что экспедиционная работа требует тщательной подготовки.

В августе А.К. Сыропятов уезжает в Москву для участия в экспозиции Всесоюзной выставки, а Н.Н.Серебренникову поручает изучение существующей литературы, настойчиво советует ему познакомиться со статьей А.С. Непеина. По опубликованным краеведческим материалам Н.Н. Серебренников составляет картотеку  нахождения памятников и классифицирует по географическому положению селений. Оказалось, что больше всего деревянной скульптуры в Верхнекамском и Коми-Пермяцком округах. Разработкой маршрута занимался географ, преподаватель Пермского университета В.А.Кондаков (1886-1959). Забегая вперед, отметим, что определение пород древесины делал сотрудник Пермского областного музея, активный член Общества краеведения С.Л.Ушков (1880-1951).

В сентябрьскую экспедицию Н.Н.Серебренников отправился один. Музейные экспонаты были привезены из 22 пунктов: Вильгорт –Покча – Искор -–Ныроб – Янидор -–Цидва – Кольчуг –Ужгинское – Бондюг – Ракино – Ворцево–Устье Косы – Монастырь–Гайны – Юксеево –Подъячево – Порошево – Коса – Пуксип – Сиринское – Шакшер – Керчево. Результаты поездки превзошли все ожидания: 195 скульптур и множество икон, образцы шитья, предметы из металла, кости и др. Было принято решение продолжить экспедиции.

В третью экспедицию едут вдвоем по маршруту Лимеж–Редикор –Амбор –Пянтег – Салтаново–Чердынь – Усолье – Соликамск – Усть-Боровское– Вильва – Толстик –Язьва –Губдор – Чигироб – Чердынь – Дубровское. В ноябре из-за морозов посетили только Усолье.

Сегодня крайне интересна оценка современниками результатов первой экспедиции. Краевед  и преподаватель Пермского университета первого состава, большой знаток культуры Пермского края, автор концепции «горнозаводской цивилизации» П.С.Богословский в Пермском краеведческом сборнике за 1924 год писал: «В недалеком будущем открывается выставка (в дальнейшем – музей северной скульптуры, филиал художественного) вывезенных А.К. Сыропятовым из Чердынского и Усольского уездов скульптурных изображений…. Всего вывезено до 500 изображений, представляющих огромный интерес  со стороны техники, стиля и компоновки. Музей будет представлять большую ценность (научную и художественную) и может быть, будет единственным  в России по богатству памятников северной скульптуры…».

П.С. Богословский не ошибся в своих прогнозах. Уже после первой экспедиции пермская коллекция, действительно, оказалась самой  крупной в стране, а впоследствии стала символом галереи, одним из брендов города. Произошло открытие художественного и общекультурного феномена Пермской деревянной скульптуры.

Весь декабрь 1923 года и до  марта 1924-го шла интенсивная обработка собранных материалов для «Выставки  художественной старины края», первой в истории галереи по такой тематике. Были показаны произведения, привезенные из трех экспедиций 1923 года – одной летней и двух осенних. Выставка  работала с 27 апреля по июнь 1924 года в фойе кинотеатра  «Колибри».  Пермяки впервые увидели статуи богов как произведения искусства.

В 1924-1926 годах последовали еще 3 экспедиции. А в 1925 году в залах галереи была выстроена первая экспозиция Пермской деревянной скульптуры. В 1928 году вышла книга  Н.Н. Серебренникова «Пермская деревянная скульптура».  Но это тема для другого самостоятельного исследования.

1. Три века Пермского музея.  Краткая летопись, 1890-2005. М., 2005
2. История русского искусства. Спб., Изд-во И.Н.Кнебель. Т.5, вып.9
3. Там же
4. Н.Н.Серебренников. Пермская  деревянная скульптура. Пермь, 1928